После поселения у нас Рыжик привязался ко мне и, кажется, воспринял меня, как свою мать. Но «чадо» оказалось с отвратительным характером: чуть что не по нем – начинал шипеть и плеваться. Это удивляло и раздражало меня. Раньше мне казалось, что чем чаще мы будем с ним общаться, тем покладистее будет его характер, но ошиблась. Впервые встретили животное,которое при раздражении умел так классически плеваться, как отъявленный хулиган.
Какие только методы воспитания не применялись к «их Величеству»! Иногда приходилось прибегать даже к небольшому физическому воздействию, роль которого выполняла маленькая веточка под названием «ремень для ребенка», и которая, для устрашения, всегда лежала на полочке на видном месте. И хотя я ею чаще замахивалась на расхулиганившегося кота, чем наказывала, но слово «ремень» он усвоил четко.
Воспитывать Рыжика было не легко: он был обидчивый, мстительный, ревнивый и хитрый, но бесконечно ласковый и игривый. Из письма мужа родителям от 26.01.84 г.: «Наш кот растет и мужает, но дурной — до сих пор гоняется за своим хвостом. Зато научился непотребно ругаться. На днях хотел загнать его домой, а он так громко зарычал на меня, аки тигра, что проходившая мимо женщина в испуге отскочила. Но это эпизоды. А вообще, ласковый и подхалимный, черт. Все просит, чтобы его ласкали, особенно Любу. А она его и ласкает и воспитывает по-своему, что энные места у кота иногда «чешутся»».
Конечно, муж преувеличил на счет «чесания». В основном воспитание строилось на терпении и ласке.
Кроме веточки, был еще один ненавистный для Рыжика инструмент – это пинцет, при виде которого у него портилось настроение. Пинцетом я отлавливала «зверей» на шкуре котенка. Так как при операции «Ы» чадо не лежало спокойно, то с блохой иногда вытягивала кусочек шерсти, чем приводила кота в ярость. Он прижимал уши, и зло отплевываясь, извергал из себя какие-то непристойности, пытался вырваться. Вот тогда магические слова: «А где наш ремень?» – заставляли его покориться.
И, видно, так опротивели ему эти два предмета, веточка и пинцет, что Рыжик дважды их прятал: один раз за газовую плиту, другой – за баллоны с водой. Однако, «следствие» быстро выходило на преступника, потому что квартира убиралась ежедневно.
Сметливости и находчивости этого животного мог позавидовать любой человек. Рыжик, как губка, все в себя впитывал и был прекрасным учеником. В короткое время я научила его стоять и ходить на задних лапках и даже стоять на одной. Прикрывать лапой рот, когда зевает, как это делают интеллигентные люди, играть в хоккей и многому другому.
Но, прежде всего, я хотела видеть Рыжика сильным и выносливым, поэтому уже «с пеленок» сажала его высоко на дерево и заставляла самостоятельно слазить. Котенок упирался, плакал, но я продолжала уроки, учила не бояться собак, а при случае и давать сдачи. В этом тоже преуспели. Уроки с собаками начинали со щенков – подростков.
По природе своей кот был не трус, а мое присутствие придавало ему больше уверенности. Когда он подрос, о Рыжике заговорили в городке, как о смелом коте, который никого не боится. И только перед одним котом у негобыл священный трепет.
Это был огромный старый котяра весь в боевых шрамах и с оторванным ухом. В городке его называли «Пахан». Увидев это страшилище на своем пути, коты и собаки старались убраться по добру, по здорову. А старожилы – рабочие рассказывали, что раньше «пахан» лаявшую на него собаку старался подпустить поближе, а потом молнией прыгал на спину псине и драл на ней шкуру. И тогда уж бедная собака крутилась волчком, оглашая городок безумным воем от боли. А мучитель, натешившись, спрыгивал, и, как ни в чем не бывало, шел дальше.
Рыжик каким-то чутьем догадывался о силе кота, но, увидев его, не прятался, а почтительно перед ним пригибался, да так, как будто кланялся котяре, а потом зачарованно смотрел ему вслед. Со стороны котенок напоминал пацана-подростка, благоговеющего перед мужчиной-силачом, и мечтающего в будущем быть таким же, как тот.
Муж как-то, смеясь, высказал предположение: а не чадо ли «Пахана» наш воспитанник? Уж больно он независимый и смелый.