Снится коту сон, что он стоит на задних лапках и просит мяса…
Несмотря на холодные ночи и сильные ветры с песком, весна заявила о себе вовсю. На смену ранним цветам появились какие-то другие, из семейства кактусовых, с цветками, похожими на огромные ромашки: середина – желтая, а лепестки – розовато-сиреневого цвета, довольно интересные. Днем они сворачивались, а утром и вечером раскрывались. К сожалению, никто из живущих в городке не знал их названия.
А под окнами наших «вилл» зацвели деревья, которые все называли африканской мимозой. Листьями она очень похожа на нашу, только цветки ее в два-три раза крупнее. Громадные деревья превратились в желтые гигантские шары, с одуряющим неприятным запахом, от которого у многих болела голова. И, несмотря на внешнюю величавость этих деревьев, все с нетерпением ждали, когда они отцветут.
Воздух наполнился не только запахом цветущих растений, но и криками птиц, зимовавших там. На ливийской земле проводят зиму множество перелетных птиц из разных стран Европы. Они небольшими стайками собирались и деловито совещались о чем-то, наверное, обсуждали планы перелета домой. Мы с тоской смотрели на их сборы и завидовали им.
Весной все живое вылезло на свет божий и заявило о себе. В начале апреля появились древесные лягушки, сверчки и цикады. Как только темнота окутывала городок, начинался оглушительный концерт: трескотня цикад переплеталась с хором лягушек и трелью сверчков. Так продолжалось несколько дней. Очевидно, у них был брачный период. Затем стало тихо. То ли они все переженились, то ли их слопали коты.
Увидев лягушку впервые, Рыжик вытаращил глаза на это «чудо». Потом решил с нею поиграть. И так загонял ее, бедную, что она уже не прыгала, а на четырех лапках побежала от кота. Такое я видела впервые.
С наступлением весны Рыжик все реже бывал дома. Вел себя так, как и положено взрослому коту. Домой приходил поесть и отоспаться. Я не могла не заснять спящего кавалера. Какие только позы он не принимал! Видно, под вагончиком кот не мог расслабиться – много врагов и надо было быть начеку. Зато дома растягивался во весь свой чуть ли не метровый рост и блаженствовал. Только не любил, чтобы зажигали свет, когда он спал. Рыжик рычанием высказывал неудовольствие и прикрывал глаза лапой.
Муж примирился с неизбежностью взросления кота и уже не ходил ночами по городку в поисках чада. Но теперь я ревновала Рыжика к кошкам, хотя и не видела его избранницы – вся жизнь животных проходила под вагончиками.
Но иногда возле нашей «виллы» собирались 5-6 кошек и ором вызывали кавалера гулять. Ни дать, ни взять – современные «девицы». После гулянья с ними бедный кот возвращался иногда утром и полу-ползком. А им – хоть бы что. Снова приходят и орут. Самых горластых кошек муж «охлаждал» водой из кружки.
По этому поводу я вспомнила рассказ мужа. Когда он был студентом 3-го курса, родители уехали в другой город, где отец руководил крупной стройкой, а сына оставили на попечении сестры матери. По характеру тетя была пожестче «Кабанихи» из «Грозы» Островского. Знакомые Кости девчонки боялись ее, как огня, и старались при ней не заходить в квартиру, а ждали Костю на улице под балконом. Но тетечка и от балкона их отвадила, выплескивая на их головы холодную воду. И хотя муж, слава Богу, не унаследовал характера своей тети, но пыл кошек любил охлаждать водой.