Как и все коты, Рыжик любил мясо. Молоко и сливки лакал, когда хотел пить, а борщи, супы и каши не баловал. Только появлялся на пороге, как тут же орал: «Мя-я-са!» – получалось у него. А когда хотел есть, ор был такой, что вагончик ходил ходуном. От злости начинал меня кусать, на что я возмущенно говорила: «Что же ты кусаешься?! Я тебя кормлю, ухаживаю за тобой, спасаю от собак, а ты меня обижаешь?»
Он тут же перевоплощался и начинал тереться о ноги или лизал мне руки, если сидели рядом. Каждый раз, поедая мясо, кот выдавал такую гамму звуков, что они превращались в концерт, который без смеха нельзя было слушать.
Трапеза начиналась с подвывания и шипения, которым Рыжик предупреждал: «Не подходить! Все равно не поделюсь!» И не дай Бог мимо его тарелки в это время кому-нибудь пройти! Тут тебе и рык тигра с размахиванием лапой, и шипение змеи, и строгое «535-е китайское предупреждение» и еще чёрти что, которое невозможно описать. А поел – и опять паинька-кот: ласковый, игривый и подхалимный.
Когда мы с мужем садились за стол, котенок тоже подходил к своей тарелочке – любил есть в одно время с нами. Однажды, поев мяса, попросил добавки. Видя, что на него не обращают внимания, носом подвинул тарелочку ближе к столу. Но вместо мяса получил кусочек хлеба, который сгоряча съел с большим аппетитом, а, опомнившись, отошел и стал плеваться. Мы хохотали от души.
Фу, черт, какая твердая! Не поломать бы зубы!
А какая вкусная! Не зря стоял на лапках!
Как и большинству животных, коту не чужда была такая черта, как жадность. Иногда, чтобы другим не досталось, ел все, что не любил.
Как-то, придя с работы, у порога увидела двух котят, которые играли с Рыжиком. Я всем троим дала по кусочку свежего хлеба. Но только котята приблизились к хлебу, как на них ураганом налетел их дружок, залепил им по оплеухе, а сам с жадностью съел весь хлеб. Я возмутилась его хамством.
Или другой случай. Приготовила вермишель с маслом. Сели ужинать. Часть приготовленного положила на тарелочку и Рыжику. Он подошел, понюхал и отошел с ворчанием: «Ешьте сами!» Мы с мужем ели вермишель, расхваливая ее на все лады: и причмокивали, и закатывали глаза от удовольствия, в общем, работали на «публику», хотя блюдо было действительно вкусным.
Кот сидел рядом, внимательно следя за нашими лицами и разговорами. Подморгнув мне, муж сказал: «Ну, до чего же вкусно! А можно я съем и с тарелочки Рыжика?» Чадо, рыкнув, тут же побежал х своему блюдцу и быстро съел все, что там было, и радостный, что опередил Костю, стал умываться. А мы сидели и смеялись.
В январе Рыжик сам добыл мясо – поймал свою первую мышь. Я из-за своей близорукости сначала не поняла, с чем он играет в сухой листве, и протянула к нему руки. Но, разобравшись, чуть не упала в обморок. Как и многие женщины, очень боюсь мышей.
Чем старше становился Рыжик, тем больше ему требовалось мяса, а оно в Ливии стоило дорого, и не всегда было в магазинах. Страна только начинала развивать свое сельское хозяйство. И мне пришла умная мысль – покупать для кота не чистое мясо, а ливер, который продавался по дешевой цене. Однако муж не соглашался ездить за покупками такого рода. Не станет же он объяснять арабам, что это для кота.
– Если хочешь, покупай сама, – заявил мне Костя. Пришлось без него ездить в магазины. Но тут я натолкнулась на языковый барьер.
Я сносно знала немецкий, чуть-чуть говорила по-французски, а муж хорошо владел английским, но ливийцы признавали только свой – арабский. У них даже указатели на дорогах писались только на их языке.
Выручал шофер мужа, который свободно объяснялся на арабском. Звали его Валерий.
Я злилась на саму себя: «Что же это я? Человек с высшим образованием, а как недотепа: «Валера, а что он сказал? Валера, спросите, пожалуйста, про то, про это и т.д.»
У нас на контракте было девятнадцать переводчиков. Я выписала у них из методических пособий необходимые слова для обиходной речи, и каждый день, как «Отче наш», учила их утром и вечером, что было непонятно – консультировалась. И уже через две недели, без помощи Валерия, свободно говорила с арабами. Я, конечно, представляю, какое смешное было у меня произношение, но меня понимали, а я – их.
В Ливии уважали иностранцев, знающих язык их страны. И в магазинах обслуживали с большей душевностью, чем своих. Знание арабского языка очень мне пригодилось при отъезде из Ливии. Но об этом расскажу позже.